Продолжение историко-документальной повести Валерия Чхартишвили
Начало
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Михаил
Появление на свет Божий малыша было сопряжено с некоторыми трудностями. Нет, не биологического характера (с родами молодой организм матери справился отлично), а с точки зрения бюрократической. Если с именем все было проще (малыша назвали в честь архистратига сил небесных Михаилом), то с фамилией была проблема, ибо отца-то с точки зрения юриспруденции не было. Поэтому писарь и записал в графе фамилия топоним, обозначающий место рождения – Гурули. Таким вот образом и явился на свет новый человек. С самых первых дней стало ясно, что ребенок не совсем обычный. Во первых, он отказался от материнской груди (то ли молока у Варвары было мало, то ли еще что-то), но пришлось искать кормилицу. Благо, по соседству жила кормящая грудью мамаша и Мишико с удовольствием присосался к чужой груди. Во вторых, ребенка никак не могли уложить в аквани (в Грузии детей почти до двух лет укладывали в специальные люльки, в которых их крепко перевязывали и доставали оттуда лишь для кормления). Малыш кричал, не засыпал, одним словом вынуждал доставать его и укладывать рядом с матерью. Пришлось нанимать няню, что для небогатой крестьянской семьи было непозволительной роскошью.
Но к тому времени, Варвара уже перебралась в город, где с помощью своих партийных друзей устроилась работать на центральном почтамте. Свою революционную деятельность молодая мамаша не прекратила, но ушла, что называется в глубокое подполье. Ни в каких сходках, митингах и тому подобных акциях участия она не принимала. Ее задачей было обеспечение бесперебойной связи между партийными лидерами, в чем ей неоценимую помощь оказывала работа на почтамте ( видимо, с этой целью и определили ее туда).
Маленький Миша воспитывался, в основном, в деревне, у бабушки с дедушкой (матери было не до того, была занята решением глобальных проблем). Поэтому ребенок редко видел маму, только во время ее редких наездов из города. Но это, пожалуй, было и к лучшему. Ну, чему бы научился мальчик, предоставленный самому себе в городе. Уличная шпана быстро притянула бы его к себе, тем более,что характер у малыша был нелегкий. Лишь терпением и самозабвенной любовью можно было привить мальчику качества, которые отличают человека от животного. И того, и другого старикам было не занимать. Бабушка читала малышу перед сном народные сказки, а дедушка брал его с собой в сад и показывал, как надо прививать различные деревья, пропалывать грядки, подвязывать слабые ветви…
- Вот смотри, Мишико, здесь мы весной к дикой груше привили черенок от хечечури (сорт груши), – учил дедушка. – Черенок привился, но рядом появились ростки от дичка. Они более мощные и устойчивые. Если их не убрать, то всю жизненную силу заберут себе и черенок хечечури засохнет. Вот так и среди людей: хорошие и добрые часто бывают слабыми, а плохие и злые – сильными. Надо помогать хорошим, чтобы их не сжили со свету злые.
По воскресеньям старики брали с собой ребенка в церковь. После литургии мальчик вместе со сверстниками оставался в воскресной школе, которая функционировала при церкви. Батюшка читал им отрывки из Евангелия и разъяснял трудные для понимания места. Здесь же они учились азам православья, кратким молитвам и прочим премудростям церковной жизни.
-А ты знаешь, бабушка, почему сказано в Евангелии, что по одному слову Иисуса засохло фиговое дерево? – спросил перед сном малыш. – Это потому, что на нем не оказалось плода, которого от него ждал наш Господь. Вот так будет и с людьми, которые не имеют добрых дел – все погибнут.
Мальчик попытался было поговорить на эти темы и с мамой во время ее очередного приезда в деревню, но та и слушать его не стала, а старикам наказала не забивать голову ребенка всякой чепухой. “ Не делайте из него слюнтяя и святошу, – бранилась Варвара. – Добро должно быть с кулаками. Вот победим, уничтожим наших классовых врагов, и засияет над всей землей солнце свободы и правды. Вот тогда и построим настоящий рай на земле”.
Ну а пока, до начала строительства светлого будущего, Варвара довольствовалась скромной ролью связной между партийными функционерами. Жила она на квартире, которую снимала у вдовы офицера, погибшего в русско-японской войне. Раз в месяц, а то и два, у вдовы собирались офицеры – бывшие товарищи мужа. Множество интересных вещей можно было услышать заинтересованному слушателю из их разговоров за гостеприимным столом почтенной женщины (ведь и стены имеют уши, особенно, если они тонкие). Варвара, конечно же, была заинтересованным слушателем. Ценные для революционеров сведения, добытые таким путем, оказали немалую услугу городскому комитету партии. Так, благодаря Варваре, удалось предотвратить облаву на штаб-квартиру большевиков, где в те времена находился сам Сталин. Кстати, дом этот был расположен у батумского кладбища (там и по сей день высится мемориальная стела, правда без дощечки с надписью).
Вот так и получилось, что мальчик рос сам по себе, а мать жила своей жизнью, полностью посвятив себя будущему счастью человечества. Чуть повзрослев, когда дети уже задумываются над серьезными вопросами, Миша задал маме вполне закономерный вопрос – А где папа?
Варвара ничего лучшего не придумала, как ответить: борется за счастье трудового народа. Мальчик хотел было спросить – а нельзя ли, чтобы папа хоть чуть-чуть осчастливил своего сына, но, заметив суровые желваки на щеках матери, предпочел смолчать.
В семилетнем возрасте деревенская жизнь для Мишико кончилась. Мать забрала его и отдала в городскую гимназию. Здесь его ждали первые серьезные испытания. Во первых, городские мальчишки вволю поиздевались над его гурийским диалектом (гурийцы употребляют слова и фразеологические обороты, известные и понятные только гурийцам). Во вторых, у всех мальчишек были отцы, фамилии которых они с гордостью носили, а у Миши не было. Да и фамилии-то такой, Гурули, они никогда не слышали. Если с произношением со временем мальчик справился, то со вторым, т.е. с клеймом незаконности своего появления на свет, ему так и не удалось справиться . И это обстоятельство сыграло немаловажную роль в формировании его психологических и нравственных свойств.
Впрочем, учиться в гимназии пришлось недолго – грянула революция, за тем несколько лет неразберихи, в течение которых судьба бросала мальчика и его мать с места на место, до учебы ли было!? Но после двадцать первого года, когда у власти в Грузии утвердились большевики, жизнь Михаила постепенно вошла в русло. Мать задействовала свои партийные связи, и устроила его во, вновь открытое в столице молодой советской республики, военное артиллерийское училище. Там уже к молодому курсанту никто не смел относиться с пренебрежением. Да и сам курсант не давал повода – с однокурсниками был дружен, к преподавателям почтителен, да и успеваемость была образцовой.
Военная дисциплина, строгий распорядок дня оказали благотворное воздействие на Михаила. Благородство и верность долгу, чувство ответственности были воспитаны в нем бабушкой и дедушкой. От них он унаследовал и уважительное отношение к старшим. Правда, в сознании подростка имело место некоторое раздвоение – преподаватели учили согласно марксистско-ленинской доктрине, что никакого Бога нет и быть не может, что это выдумки попов, чтобы держать народ в темноте и в страхе. Однако, пусть маленький, но все же религиозный опыт, полученный мальчиком в деревне, беседы с дедом о жизни и учении Христа не прошли даром. Миша хоть и вступил в комсомол, но не снял нательного креста и ночью, после отбоя читал про себя Отче наш.