Продолжение историко-документальной повести Валерия Чхартишвили
Начало
Часть 2
Часть 3
Часть 4
Часть 5
Часть 6
Алан
В училище он подружился со своим сверстником Аланом. Осетин по национальности, он рос у своих гурийских родственников со стороны матери. Мальчиков связывали не только воспоминания о Гурии, но и интерес к литературе, искусству, истории. Алан своими острыми вопросами нередко ставил в тупик даже преподавателей.
- Скажите, а чем моральный кодекс строителя нового, бесклассового социалистического общества отличается от евангельских заповедей? – огорошил он однажды на уроке истории учителя. Тот видимо не был готов к такому вопросу и отговорился тем, что это не тема урока. Но вопрос задел за живое однокурсника Михаила. Он то помнил все десять заповедей и не находил в них ничего такого, что могло противиться строительству счастливого будущего для всего человечества.
И вот, перед отбоем, юноши решили обсудить эту тему. Алан, родители которого были коммунистами и вдобавок людьми учеными, смотрел не религию как на пережиток старых времен.
- Ты понимаешь, – объяснял он Михаилу, – каждая религия утверждает, что она единственная является правильной, а все остальные ложные. Это мешает людям разных стран и национальностей объединяться в борьбе за общее дело. Вот взять христиан, которые верят, что только через Христа возможно спасение. А что, остальные значит обречены?
У Мишико не было готовых ответов на вопросы не по годам развитого юноши, но он чувствовал, что на вопросы Алана невозможно ответить, исходя из чисто логических предпосылок.
- Христос призывал к себе всех страждущих и обремененных, -говорил он своему другу. – И к нему шли именно они, ибо жаждали освобождения от недугов духовных и телесных. И поныне к нему обращаются те, кто нуждается в спасении. Никого насильно к вере Он не приводил, хотя народ еврейский и надеялся, что он воцарится в Израиле, освободит их от власти римлян и сделает господами во всей империи. А что касается твоего вопроса учителю о заповедях и моральном кодексе коммуниста, то я больших различий не вижу, кроме одного, но существенного.
- И я вижу это различие, – парировал Алан. – Если заповеди призывают человека быть честным и хорошим из боязни перед каким-то богом, то моральный кодекс апеллирует к совести человека, к его сознательности. Мы против первой заповеди, где говорится о любви к невидимому господу, но ничего не имеем против второй – возлюби ближнего твоего, как самого себя.
Такие беседы еще больше сблизили друзей. Между тем, время шло. В начале тридцатых годов прошлого века состоялся первый выпуск училища, и молодые младшие лейтенанты получили назначения в воинские части. Миша и Алан попали в северокавказский военный округ, но в разные части. Казалось, пути их разошлись, но молодые люди не теряли связи, часто переписывались, а иногда и виделись на войсковых учениях, учебном полигоне или на совещаниях командиров военных подразделений. Через год-два молодые офицеры женились, у них появились дети. Одним словом, впереди была интересная и насыщенная событиями жизнь. Лозунг времени – Жить стало лучше, жить стало веселее!- как нельзя лучше отображал настроение молодых людей.
Но вот, вскоре после того как великий вождь провозгласил этот оптимистический лозунг, в 36-37 годах в войсках начались непонятные вещи. Вдруг оказалось, что почти вся верхушка командования Красной Армии во главе с маршалом Тухачевским были предателями. Сейчас-то много книг написано по этому вопросу, историки ломают копья о степени виновности главных фигурантов т.н. “дела военных”, но тогда, в конце тридцатых разобраться было не так просто.
Многие молодые офицеры, особенно идейно преданные делу партии, начали видеть в сослуживцах, если не прямых предателей, то несознательно сочувствующих врагам. Начались доносы, особенно на вышестоящих командиров. Некоторые карьеристы, воспользовавшись моментом, стучали на своих начальников, выдумывая несуразные обвинения. Но компетентные органы обязаны были проверять всякие сигналы.
Михаил в этой вакханалии не принимал участия. Во первых, начальником он был небольшим, так что завистников и не было, а во вторых, он помнил еще евангельский завет, который гласил – не лжесвидетельствуй! А вот Алан испытывал непростые душевные переживания. С одной стороны, врожденное благородство, чувство человеческого достоинства не давало возможности опуститься до элементарного стукачества. С другой стороны, верность идеям партии требовала от него бдительности, и, если понадобится, способности пожертвовать ради общего дела своими дружескими или родственными привязанностями. В таком вот раздвоенном состоянии и встретил на одном из совещаний своего друга Алан.
- Что ты думаешь о последних событиях в армии?- без обиняков спросил он Михаила.
- Думаю, что каждый должен заниматься своим делом и будь, что будет.
-Да, но наше дело не только защищать Родину, но и быть готовыми исполнять волю партии и народа.
-Для меня лично, – сказал Михаил,- на первом месте исполнение Божьей воли, а затем уже идут служебные, общественные и другие обязанности.
Если бы эти слова старший лейтенант М.Гурули (к тому времени они уже были старлеями) сказал кому-то другому, то ссылка минимум на пять лет ему была обеспечена. Но друзья хорошо знали друг друга и полностью доверяли один другому. Поэтому и решил Алан поделиться с другом мучившим его вопросом. Дело в том, что был у них в полку один майор. Держался он особняком, поговаривали, что он из бывших, т.е. дворян, свободное время проводил за чтением книг, на собраниях и совещаниях не любил выступать. Но при этом, считался и был отличным офицером, специалистом высшей квалификации. Начальство его ценило, а солдаты уважали и по – своему любили. На учебных стрельбах его подразделение всегда показывало отличные результаты.
И вот этот майор вызвал у Алана некоторые сомнения. Поводом для них послужил, вроде бы незначительный случай – во время одного из собраний, начальник штаба полка в своем докладе несколько раз упоминал имя вождя всего мирового пролетариата И.В.Сталина. И вот, в очередной раз, при упоминании этого имени, Алан услышал, что рядом сидящий, а это был майор Стрельцов, проговорил про себя – не создавай себе кумира. Сказано это было вполголоса, как бы для себя, но что имел в виду офицер? Вот с этим вопросом и обратился к другу Алан.
-Видишь ли, дорогой,- Михаил положил руку на плечо друга, – в Ветхом завете древним израильтянам Господь через пророка Моисея запретил делать себе всяческие изваяния и изображения любых живых существ и поклоняться им. Однако, евреи не послушались этого запрета и изваяли себе золотого тельца, поклоняясь ему как богу. За это они были жестоко наказаны. Видимо это и имел в виду твой майор.
- Как можно сравнивать нашего вождя и учителя с каким-то тельцом! – возмутился Алан. – Мне этот Стрельцов и раньше не нравился – слишком заносчив, очень высокого мнения о себе, да и идеологически неблагонадежен. Наверное, нужно будет поставить в известность о его взглядах особый отдел.
- А ты не слышал, что было сказано: не лжесвидетельствуй! – попытался урезонить товарища Михаил.- А потом, мне кажется, что ты немножко завидуешь этому майору. Имей в виду, что зависть – это тяжелый грех, который способен привести человека к краю пропасти.
-Обо всем этом я и без тебя знаю, – обиделся Алан. – Да и кто сказал, что все сказанное тобой – истина в последней инстанции!?
- Это сказано в Евангелии, самим Христом, – заметил Михаил. – Конечно, если не любить Его, то и слова, сказанные Им, ничего не стоят. В таком случае, чего стоит любовь к ближнему, о которой мы с тобой говорили еще в училище.
На этом тогда и завершилась их беседа. Дорогой, возвращаясь в свою часть, Алан думал над словами друга. Поглубже заглянув в себя, в тайники своей души, он признался самому себе, что Миша был прав – в его отношении к майору была немалая толика зависти. Его раздражала слишком самоуверенная и независимая манера поведения офицера, карьерный рост, несмотря на социальное происхождение, успех у женщин. На это последнее обстоятельство стоит остановиться подробнее. Оба, Алан и Михаил, женились по любви, на прекрасных девушках, которые готовы были разделить с ними все тяготы и лишения военной службы. Именно о таких говорят – боевые подруги. Ни о каких романтических приключениях на стороне они и не помышляли. И не потому, что, как позже, перед развалом единой страны издевательски насмехались, что в СССР секса не было, а просто потому, что иных женщин рядом с собой они себе и не мыслили. И все же, внимание прекрасного пола к себе для всякого мужчины является немаловажным фактором. Офицеры в этом отношении не были исключением. Так вот, общепризнанным фаворитом у женщин был признан майор Стрельцов. Тут надо иметь в виду и то обстоятельство, что он не был женат. Ну а какая женщина устоит перед высоким, интеллигентным, симпатичным офицером, да к тому же холостым!?
Одним словом, поводов для неприязни к майору у Алана было более чем достаточно. Теперь предстояло решить для себя – надо ли доносить на него полковому особисту. С одной стороны, бдительность никогда не бывает лишней, особенно в столь напряженной международной обстановке. С другой стороны, улик (кроме замечания о кумире и неблагонадежном соцпроисхождении) не так много. Рассуждения Михаила о недопустимости клеветы и прочие евангельские глупости в расчет не принимались. В первых, время сейчас другое, а, во вторых, то, что для кого-то считается злом, для другого может быть благом. Ведь все понятия о добре и зле относительны! В этом Алан был твердо уверен.
Подобные рассуждения привели его к решению донести на майора Стрельцова. И вот после утреннего развода, старший лейтенант Чочиев явился в особый отдел полка. В результате этого визита, на следующий день, было затребовано личное дело майора и еще через день его вызвали в штаб дивизии, откуда он не вернулся. Никаких пересудов и слухов это происшествие не вызвало (в те времена в армии, да и на гражданке, люди пропадали не так уж и редко), но в душе самого старлея появилась заноза, которая время от времени бередила рану. Поэтому он старался не думать об этом и всячески избегал разговора на эту тему со своим другом.