Актуальную повестку Южно-Кавказского региона пресс-клуб «Джейран медиа» обсудил с ведущим научным сотрудником Института международных исследований МГИМО МИД России и главным редактором журнала «Международная аналитика» Сергеем Маркедоновым.
– 2 октября президент Азербайджана Ильхам Алиев заявил, что готов встретиться с премьер-министром Армении Пашиняном, когда тот будет готов к этому. 3 октября на встрече в Вильнюсе с представителями армянской общины Литвы Никол Пашинян заявил о том, что готов встретится с азербайджанским лидером. Как, по Вашему мнению, данная встреча Алиева и Пашиняна может повлиять на отношения двух стран и регион в целом? Можем ли мы в ближайшем будущем стать свидетелями сотрудничества и кооперации двух стран?
– Давайте сразу разграничим понятия. Готовность к разговору не означает готовность подписать какой-то всеобъемлющий документ. Зачем такой разговор нужен? Очевидно, чтобы мы ни говорили про роль больших игроков России, Турции, Запада, Ирана, все равно решающая роль будет принадлежать Армении и Азербайджану в том, как они определят отношения друг с другом. После совместного заявления 10 ноября 2020 года и после встречи под эгидой президента Путина в январе 2021 года субстантивных переговоров не было. Мы видим, что у сторон достаточно разные подходы к тому, как оценивать новую реальность. Азербайджан говорит о том, что конфликт завершен, что проблема статуса уже не имеет актуальности. Армения, напротив, настаивает на том, что проблема статуса должна обсуждаться и является частью переговорного процесса. Очевидно, что сторонам необходимо встретиться и сформулировать базовые подходы к тому, о чем говорить и о чем не говорить. Есть обострившаяся проблема, она не новая, – это демаркация/делимитация государственной границы. Очевидно, что Карабах после войны прошлого года перестает быть главной несущей конструкцией отношений, появляются новые. Эти новые конструкции и старые недорешенные проблемы нужно обсуждать. Поэтому сразу надо договориться на берегу, что такая встреча, если она состоится, не будет прорывом. Ожидать от нее этого наивно, слишком много еще «горького» в отношениях двух стран. Но то, что такой разговор плюс, а не минус, тоже очевидно, потому что без участия самих конфликтующих сторон никак невозможно разрешить конфликт.
– Следует отметить, что встреча между Пашиняном и Алиевым запланирована в рамках Минской группы ОБСЕ. Недавно, также в рамках Минской группы ОБСЕ, встретились министры иностранных дел Армении и Азербайджана. Как Вы считаете, происходит ли некий перезапуск данной организации и какую роль она будет играть в вопросе армяно-азербайджанский отношений и Нагорного Карабаха в будущем?
– Минскую группу уже поспешили похоронить. Сами дипломаты стран сопредседателей заявляли, что это делать рано и есть решимость и готовность работать, но, очевидно, что Минская группа сейчас является не единственным форматом, их будет несколько. Главное, что есть готовность со стороны основных участников не к принципу «или, или», а «и, и», не «вместо», а «вместе». Помимо Минской группы есть трехсторонний формат Россия-Азербайджан-Армения. Только в этом трехстороннем формате предлагается что-то уже более конкретное, и это не связано исключительно с самим конфликтом, а с путями выхода из него. Я имею в виду предложение по разблокированию транспортных коммуникаций, экономическому развитию региона и т.д. Ясно, что президент Путин и его слово имеет особое значение для Баку и Еревана. Неслучайно, перед планируемой встречей с Алиевым Путин и Пашинян провели «сверку часов».
Еще один формат уже двусторонний, российско-турецкий. Очевидно, что он шире, чем Кавказ, и охватывает много регионов Евразии. Это и Ближний Восток, и Северная Африка, но Кавказ в этом «евразийском калейдоскопе» играет очень важную роль. Интересный формат — это формат Ирана. Пока он особняком, и куда будет интегрирован пока что трудно сказать. Он не член Минской группы, в отличие от Турции. Очевидно, что Иран заявляет о своих неких особых интересах. Это происходит не только в контексте перепалки между Алиевым и официальными лицами в Тегеране, но и в разговоре министра иностранных дел Ирана с российским коллегой Сергеем Лавровым, то есть фактор Ирана присутствует. Наверное, для Ирана был бы хорош формат Евразийский, который апробирован в Сирии, где три Евразийских гиганта будут что-то решать.
Что касается формата «3+3», то его идея уже тоже не новая. Ее довольно последовательно продвигал Иран, затем дважды акцентировал внимание турецкий лидер. Это было в 2008 – «Кавказская платформа по безопасности», это фактически тот же формат «3+3». В декабре 2020 года Эрдоган также говорил про этот формат и т.д. В данном формате Карабахская тема не будет единственной, но будет важной. Поэтому Минская группа, как мне кажется, остается фактором мирного процесса и процесса урегулирования, но уже не очевидна ее эксклюзивная роль. Если раньше эту эксклюзивную роль размывал трехсторонний формат Россия-Армения-Азербайджан, то сейчас мы видим некую мозаику форматов, где Минская группа будет одной «из», но не единственной.
– 6 октября министр иностранных дел России Сергей Лавров «возродил» идею платформы «3+3» во время визита в Москву иранского дипломата Хосейна Амир-Абдоллахяна. На что последовал комментарий главы МИД Грузии Давида Залкалиани о том, что Грузии будет сложно участвовать в формате «3+3» вместе с Россией, тем не менее, страна в какой-то форме должна быть представлена в крупных геополитических проектах. Как Вы можете прокомментировать данное высказывание, есть ли перспектива вовлечения Грузии в эту платформу и о каких крупных геополитических проектах идет речь?
– Формат, в котором вместе представлены Азербайджан и Армения, Россия и Грузия, Турция и Иран, трудно представить на сегодняшний день чем-то достаточно эффективно работающим. Грузии интересно было бы поработать с Россией, потому что в Грузии понимают, что очень многие каналы влияния/воздействия на Абхазию и Южную Осетию в Москве. Очевидно, что этот диалог рано или поздно всё-таки будет между Сухуми-Цхинвали-Тбилиси, и без Москвы я его с трудом представляю. Никуда не денутся проблемы экономики. Очевидно, что Грузия была бы заинтересована в том, чтобы по окончании пандемии российские туристы были в Грузии. Грузия по-прежнему заинтересована в России как в стране, где многие соотечественники Грузии стабильно могут находить работу, получать зарплату и т.д. Важен и вопрос безопасности, проходит граница на Северном Кавказе. Однако пока статусные вопросы и вопросы НАТО не способствуют сближению двух стран. Грузия находится в определенном геополитическом одиночестве в регионе, потому что ни Армения, ни Азербайджан в НАТО не стремятся, они готовы с ними кооперировать, но не до степени вхождения в эти структуры. То же самое касается и ЕС. Грузия последовательно продвигает идею евроатлантической идентичности и солидарности. Как она будет умещать все это с российскими подходами, сказать трудно.