Эксперт из Кыргызстана, руководитель аналитического центра «Стратегия Восток-Запад» Дмитрий Орлов – о рисках и угрозах безопасности в Центральной Азии, сценариях развития региона и необходимости объединения стран.

Какие, на ваш взгляд, угрозы безопасности в Центральноазиатском регионе можно считать основными?

Самая главная угроза безопасности Центральной Азии — это мы сами. С момента распада СССР не было ни одного случая, чтобы государства региона на деле, а не на словах выступили по какому-либо вопросу, как одно целое. Трудно сказать, чья больше в этом вина — самих государств или каких-то «внешних сил», на которые у нас так любят кивать в некоторых случаях, но итоги мы видим. В мире нет ни одного объединения, за исключением ООН и ОБСЕ, где государства Центральной Азии были бы представлены сообща. Даже в СНГ Туркменистан — ассоциированный член: с 2005 года. Главный тренд, который здесь присутствует — то, что я называю «геополитическим эгоизмом».

– А в чем его причина?

После распада СССР каждое государство региона пошло по собственному пути развития, и это — вполне нормально. Ненормально здесь — то, что никто не подумал о последствиях для соседей выбора этого самого пути. То есть, никто не согласовал свои интересы с соседскими. 

Вообще первое правило геополитики гласит: «Смотри на карту!». Если мы посмотрим на карту региона, то, что увидим? Расположение границ государств Центральной Азии таково, что любое политическое потрясение, где бы оно ни случилось, заставляет вздрагивать жителей соседних государств. Чтобы не быть голословным, приведу цифры: от Бишкека до границы с Казахстаном — 20 километров, а от Ташкентского микрорайона Юнусабад до казахстанской границы — и вовсе 4 километра. 

Нынешние модели развития государств Центральной Азии построены так, что в них нет места партнёрским отношениям с соседями, хотя это самое партнерство декларируют все и повсеместно. По сути же страны региона по отношению друг к другу — не партнеры, а конкуренты. Причём, как в экономике и  политике, так и в культурно-историческом смысле. 

Это все и есть главные проблемы безопасности Центральной Азии. Зачем нас пугать ИГИЛ, если мы можем и без него уничтожить себя сами? Тут в ООН три года назад прогнозировали, что к 2025 году население нашего региона вырастет до 85 миллионов человек. Сможем ли мы прокормить столько народа, если у нас до сих пор не решены проблемы с распределением водных ресурсов? Войны за воду еще в 2012 году предсказывал не какой-то эксперт-«алармист», а первый президент Узбекистана Ислам Каримов. Та же ООН через три года после Каримова сказала, что водные ресурсы Центральной Азии могут стать причиной конфликта, в который будут втянуты все страны региона одновременно. Представьте себе, что будут воевать везде: от Кушки до Кызылжарского района — это самая северная точка Казахстана, как раз на границе с Россией. 

Решим проблемы с водой и границами — и все остальные проблемы решатся. Конечно, не сами собой. Просто для решения этих проблем появится больше времени, средств и возможностей. При наличии политической воли и единого подхода к безопасности региона, с тем же наркотраффиком можно если не покончить полностью, то существенно снизить его влияние. То же самое касается и борьбы с терроризмом.  

Кстати, о терроризме. Каковы, на ваш взгляд, пути решения в рамках регионального сотрудничества так называемой «афганской проблемы»?

Чтобы «афганская проблема» решалась, надо, прежде всего, определиться: а в чем она, собственно, выражается? К сожалению, многие исследователи «афганского вопроса» путают понятия. Эксперты-востоковеды устали уже объяснять людям, что сегодня в Афганистане — вполне дружественное странам Центральной Азии правительство. Поэтому угрозы ОТ Афганистана нет и не будет, пока там есть сколько-нибудь вменяемая государственная власть. Угроза сейчас исходит ИЗ Афганистана. Точнее, от террористических группировок, которые там орудуют. Недавно к ним добавился еще и ИГИЛ, так что, спокойно там будет явно не скоро. 

И здесь мы напрямую сталкиваемся с явлением, которое называется «парадоксом доступности информации». Что простые обыватели знают об Афганистане? Правильный ответ: ни-че-го. Хотя сейчас и принято считать, что в Интернете об Афганистане можно найти любую информацию. Нет, мы знаем, что какие-то группировки вторгаются в некоторые провинции и устраивают там филиал ада на земле. Но обыватель не знает, а ему про это не рассказывают, что кроме всем известных крупных соединений боевиков — ИГИЛ, «Талибана», «Сети Хаккани», «Союза Исламского Джихада», Исламского движения Туркестана (больше известного, как ИДУ) в Афганистане очень много группировок, которые воюют каждый за свой персональный интерес — от исламистов и маоистов до наркоторговцев и просто бандитов. И их интересы никак не совпадают с интересами ИГИЛ и прочих «джихадистов».

Вообще когда говорят: «Афганская война», всегда хочется спросить: о какой войне идёт речь? Потому что там на сегодняшний день — как минимум, девять войн:

Движение «Талибан» воюет против правительственных сил и американцев.

«Талибан» воюет против ИГИЛ — с января 2015 года.

ИГИЛ воюет против правительственных сил и американцев.

Отряды пуштунских полевых командиров воюют против «Талибана».

Отряды пуштунских полевых командиров воюют против ИГИЛ.    

Отряды разной этнической принадлежности воюют против «Талибана».

Отряды разной этнической принадлежности воюют друг с другом.

Союзы пуштунских племён дуррани и гильзаев воюют друг с другом. 

Можно ли тут определить навскидку, кто конкретно главный враг для стран Центральной Азии? Вряд ли. Легче определить, кто не враг — пуштуны. Даже те, что в «Талибане». Талибы заявляют, что их главная цель — выгнать из Афганистана иностранных оккупантов, а каких-то территориальных притязаний у них нет. 

Ну а «афганский вопрос», как таковой – это вопрос сотрудничества более широкого, чем региональное. В том, чтобы из Афганистана не исходило никаких угроз, имеют свои интересы не только страны Центральной Азии, но также Россия, США, Китай, Индия, Пакистан, Иран, и Саудовская Аравия. Во всяком случае, они это декларируют на всех уровнях. Поэтому сейчас необходима встреча разведслужб всех 12 государств — разумеется, после предварительных двусторонних встреч, для выработки некоей стратегии уничтожения наиболее непримиримых группировок теми методами, которые давно известны и изложены в специальной литературе, вроде советского «Сборника указаний по борьбе с басмачеством» 1924 года. Рекомендации там читаются так, будто написаны вчера. 

Ну и, разумеется, надо что-то решать с наркотраффиком. Ведь если наркотики продолжают поступать в Россию и далее в Европу через страны Центральной Азии — это уже вопрос качества силовых структур всех государств, находящихся на пути поставок наркотиков.

– Хорошо, что мы вспомнили о блоках. Из всех Центральноазиатских стран только Туркменистан и Узбекистан не входят в ОДКБ. Насколько необходимо и целесообразно их вступление?

Практика показала, что двусторонний формат военно-технического сотрудничества с Россией для Узбекистана и Туркменистана более выгоден и эффективен, чем в рамках каких-то блоков. Поэтому участие обеих республик в ОДКБ не нужно, в первую очередь, им самим. Кстати, эта особенность — более высокая, по сравнению с блоковой, эффективность двустороннего сотрудничества — работает и в отношении вообще всех союзов на постсоветском пространстве. Нет, в мире сейчас вообще нет такого блока, в котором все было бы на сто процентов прекрасно, и ОДКБ здесь не исключение. ОДКБ часто критикуют: иногда — за дело. Однако хочется этого кому-то или нет, но единственным гарантом безопасности каждой страны Центральной Азии остается Россия. Хотя бы, в силу того, что ее армия занимает по мощности второе место в мире. То есть, как оборонный, так и наступательный потенциал России превышает военные возможности всех государств Центральной Азии вместе взятых. Безусловно, все, что я сейчас сказал, понравится не всем, однако факты — вещь упрямая.

Анна Гриценко