В эти дни в Армении с визитом находится ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО, директор лаборатории анализа международных процессов, к.и.н. Николай Юрьевич Силаев. В ходе визита Н. Силаев встречался с представителями  научного и экспертного сообщества Армении. Корреспондент “Джейран медиа” побеседовал с Николаем Юрьевичем о целях его визита и об актуальных геополитических развитиях в регионе.

— Николай Юрьевич, расскажите, пожалуйста, какова цель Вашего визита?

— Я здесь, чтобы обсудить с коллегами из Армении перспективы, уместность институционально оформленного, постоянного, непартийного экспертного диалога между нашими странами. Такие попытки предпринимались. И российские, и армянские исследователи, международники, политические комментаторы регулярно встречаются, но у меня и коллег в России есть ощущение, что нужно придать этому более прочную институциональную основу и попробовать укрепить связь экспертного диалога и политикоформирующих кругов. По крайней мере, с российской стороны это возможно.

— Что Вы имеете в виду под более прочной институциональной основой?

— Это значит регулярные встречи. Достаточно авторитетные организации и в России, и в Армении могли бы выступить операторами такого диалога.

Кроме того, для нас представляет большой интерес понять позицию наших коллег из Армении о перспективах, уместности трехстороннего армяно-азербайджано-российского диалога. В какой степени наши армянские коллеги считают это нужным, какие вопросы нужно обсуждать. Считают ли они это своевременным, полезным. И в этом смысле понятно, что укрепление российско-армянского экспертного диалога, как мне кажется, не вызывает никаких сомнений. Что касается трехстороннего, здесь существуют разные точки зрения.

— У Вас уже состоялись встречи, обсуждения на эту тему. Какие точки зрения превалировали? К чему в итоге пришли?

— С моей стороны было бы не совсем корректно пересказывать подходы моих армянских коллег. На мой взгляд, вопрос об укреплении российско-армянского экспертного диалога просто перезрел. Очень важно, что это понимание есть с обеих сторон. Я ни в коем случае не хочу умалить то, что уже сделано моими коллегами в этом направлении, но определенное усиление нужно.

Действительно, например, в Армении не всегда понимают в деталях позицию, внешнеполитическую стратегию России в регионе. Есть определенное непонимание и с российской стороны. Есть вопросы, которые вполне исчерпывающе обсуждаются на уровне дипломатов, государственных структур. Здесь идет очень активный диалог, но это не всегда очевидно для экспертного сообщества и общества в целом. И хорошо, когда тесное сотрудничество на государственном уровне сопровождается подробными объяснениями того, что происходит, зачем происходит. В чем интересы сторон. И с этой точки зрения российско-армянский экспертный диалог очень важен. Он как раз восполняет существующую недосказанность. Она существуют не потому, что кто-то не хочет о чем-то говорить, что-то скрывает, а потому, что пока этот механизм недостаточно силен и прочен. Что касается трехстороннего диалога, то подход России заключается в том, что регион нуждается в укреплении мира, в стабилизации. И любой шаг, который этому способствует, пусть даже он не является обязывающим в политическом или правовом смысле, будет полезен. В этом отношении такой диалог между представителями Армении и Азербайджана будет происходить. Он происходит на политическом уровне, уже происходит на экспертном уровне. Это нормально и правильно, если Россия как ключевой гарант поддержания мира в это делает какой-то свой вклад. Было бы неправильно самоизолироваться от этого. Причем, по моим наблюдениям, Баку в таком диалоге заинтересован.

— Насколько позиция Баку способствует укреплению мира в той достаточно враждебной риторике, которая исходит по отношению к Армении и в условиях, когда спустя полтора года после прекращения военных действий, все еще не решен вопрос с пленными?

-Я считаю, что, когда все со всеми согласны, дипломатия уже не нужна. Потому что в ней уже нет никакой необходимости. Необходимость в дипломатии, в диалоге разных уровней, направлений, треков нужна, когда есть несогласие, риски обострения и дестабилизации. В этом смысле, на мой взгляд, при понимании сложности этой проблематики, того, что разногласия очень велеки, как раз наличие этих разногласий и делает необходимым их обсуждение. В данном случае не стоит ставить процесс впереди результата. Они с нами не согласны, поэтому мы не будем с ними разговаривать. Как раз если есть разногласия, значит нужно разговаривать. Важно не недооценивать значение дипломатии, включая и официальную государственную дипломатию, и различные направления и площадки для общественного диалога, общественной дипломатии. Потому что дипломатия нужна для того, чтобы компенсировать слабости и уязвимости.

— Как Вы относитесь к недавно начавшемуся процессу армяно-турецкого диалога при содействии России. Не считаете, что тем самым Турция усилит свои позиции в Армении, пытаясь вытеснить влияние и уменьшить роль России в этом регионе?

— Если бы Россия чувствовала себя в этом отношении неуверенно, то она не содействовала такому диалогу. Вы говорите о вытеснении как будто Армения это такое чистое поле, на котором сталкиваются интересы каких-то третих стран. Ведь у Армении есть своя позиция. Здесь есть государство, у которого есть политика, необходимые инструменты и есть своя воля по этому поводу. Мне кажется, что нормализация армяно-турецких отношений — это тоже один из шагов, которые способствуют стабилизации и сокращению угрозы, рисков, которые существуют в регионе. Степень открытости по отношению к турецкому капиталу, культурному и политическому влиянию это то, что определяет сама Армения. И Россия со своей стороны полна решимости сохранять и укреплять союз между нашими странами, при понимании, что для этого нужна взаимная воля обеих сторон. Государство Армения обладает всеми необходимыми инструментами для того, чтобы минимизировать риски или даже обратить в преимущество те опасения, которые связаны с отношениями с Турцией.

— Недавно президент Белорусии Александр Лукашенко заявил о целесообразности вступления Армении и Казахстана в Союзное государство Россия-Беларусь. Считаете ли Вы, что это вероятный путь развития событий?

— Во-первых, мне кажется, что это заявление прозвучало грубо. И в том заявлении не было проявлено достаточного уважения к суверенитету самих Армении и Казахстана, но при этом я категорически не согласен с тем, когда это заявление подается как выражение российской позиции. Это то, что предстоит решить Армении и Казахстану. Какая интеграция и в каких областях им необходима, как соблюсти баланс между государственным суверенитетом и интеграцией. При том, что я сторонник того, чтобы интеграция укреплялась, чтобы российско-армянский союз укреплялся и углублялся, но при этом категорически недопустимы речи: никому больше не нужны, никуда не денется просто потому, что это оскорбительно. Если Вы предлагаете укреплять союз, то как вы можете обращаться к своим партнерам в таком тоне. В этом смысле, если Александр Григорьевич хотел укрепить позиции Союзного государства и сделать его более привлекательным, то получилось что-то обратное.

Второе, я немного удивляюсь, когда говорят о российско-белорусском союзе при всех его достоинствах, как о чем-то законченном, состоявшемся, лучшей интеграции на постсоветском пространстве. Да, наши народы и государства очень близки, но есть масса вопросов внутри Союзного государства России-Белоруссии, которые не решаются годами, десятилетиями. И возможно, что Россия с Арменией или с другой страной что-то могли бы решить быстрее, чем это происходит между Россией и Белоруссией.

У нас есть бренд «Союзное государство», но сказать, что конкретное наполнение этого Союзного государства образцово, прекрасно и должно быть принято за пример всеми остальными, — я не уверен, что это правильный подход. Там много своих проблем, и такого рода фразы приводят к тому, что люди начинают пугаться интеграции. Потому это было очень неизящно сказано, но неизященость сказанного не должна бросать тень, восприниматься как дескридитация российско-армянского союза. И, возможно, у нас будет какая-то своя траектория интеграции, которая совершенно не обязательно должна совпадать с чем-то другим.

-Сейчас обсуждается вопрос возможного признания Донбасса Россией в том контексте, что там проживает много граждан РФ. Как помним, в 2008 году, когда Грузия напала на Абхазию и Южную Осетию, Россия защитила, а потом официально признала эти республики. В Карабахе также уже много граждан РФ. В случае агрессии со стороны Азербайджана, возможно, что Россия признает независимость Карабаха?

— Как было принято решение об упрощенном режиме предоставлении гражданства для жителей Донецкой и Луганской Народных Республик?

Это люди, которые на протяжении долгих лет подвергаются сильнейшему давлению со стороны Украины. Причем это прямо противоречит Минским соглашениям, которые сама же Украина и подписала. С 2017-го года действует экономическая блокада, не прекращаются обстрелы, принимаются законы, которые категорически не приемлемы для жителей этих республик и для всех, кто на Украине говорит на русском языке. Украина годами саботирует исполнение Минских соглашений, которые были бы исполнены и привели бы к политическому урегулированию этого конфликта на Украине. И именно для того, чтобы уменьшить страдания людей на Донбассе и было принято это решение, так же как некоторые другие решения, направленные на улучшение гуманитарной ситуации на Донбассе. В этом смысле идея, призыв к признанию двух республик не связан с тем, что люди получили российское гражданство, а связано с тем, что люди страдают в тех условиях, созданными Украиной и ее западными покровителями. При этом позиция президента РФ заключается в том, что Минские соглашения должны быть выполнены. На них рано ставить крест. Ведь и в случае и с Абхазией, и с Южной Осетией признание в течение очень длительного времени не было тем практическим решением, которое лежало на столе. И даже после августовской войны та версия меморандума Медведева-Саркози, которую Саркози повез в Тбилиси, включала в себя не признание Южной Осетии и Абхазии, а 6-м пунктом там шло международное обсуждение статуса и безопасности Абхазии и Южной Осетии. Другими словами, даже после этой войны Россия предлагала продолжить обсуждение статуса. И только когда этот пункт был Грузей отвергнут, признание стало неизбежным, так могут наступить обстоятельства и на Донбассе, которые сделают признание неизбежным. Они пока не наступили, если мы судим по позиции президента РФ, но могут наступить, на что, собственно, и указывают постановления Государственной Думы.

Что касается Карабаха, здесь картина иная, и Россия ориентирована на то, чтобы в регионе возник прочный мир. Этот прочный мир возникнет при условии, что будет найдено решение, которое либо устраивает всех в равной степени, либо всех в равной степени не устраивает. Потому что большинство политико-правовых решений, которые создают более или менее устойчивый международный порядок как раз такие решения, которые примерно в равной степени всех не устраивают. И здесь дело не в российском гражданстве, а в стабилизации ситуации, поддержании мира и в создании в будущем прочного порядка. И еще, конечно, в России не могут быть большими армянами, чем сами армяне при всей, как Достоевский сформулировал, отзывчивости русской души, это не то, на что Россия способна и что она может делать, что она считает уместным.

От Бабуханян Заруи

Политический обозреватель