О событиях, происходящих на Украине, о противостоянии Запада и России, о последствиях санкций, а также о процессах на Южном Кавказе корреспондент “Джейран медиа” побеседовал с политологом, д.и.н., профессором РГГУ Тамарой Гузенковой.
– Существует мнение, что Россия, несмотря на победы на поле боя, проигрывает в информационной войне с Западом. Так ли это?
– Я не буду отрицать тот факт, что, конечно, информационная политика России несколько асимметрична тому, что происходит на Западе. Это тоже совершенно не случайная история, и она не сегодня возникла. Дело в том, что на протяжении довольно длительного времени информационную и психологическую повестку дня в значительной степени формирует Запад. И мы с Вами это понимаем не только в связи с украинскими событиями. Давайте вспомним историю с Югославией, когда Западу было выгодно не поднимать на щит гуманитарные проблемы, вызванные операцией НАТО. И это так называемым мировым сообществом замалчивалось и не обсуждалось. Например, история с признанием Косово, когда на международных площадках дискуссия по этому поводу практически была сведена на нет. Поэтому в этом смысле, наверное, мы несколько запаздываем. Но здесь есть еще момент, связанный со спецификой событий, которые происходят на Украине. У меня складывается впечатление, что очень многое, что не красит политику Запада по отношению и к России, и ее участия в этом конфликте, не озвучивается. А то, что Запад спровоцировал эту ситуацию – это однозначно. России пришлось разгребать те авгиевы конюшни, которые, по сути дела, должен был разгребать Запад. Так как Украина для Запада является неким объектом, с которым она нянчится по вполне понятным причинам, и именно Запад, имея более-менее хорошие отношения с украинским руководством, должен был прекратить эту националистическую истерию, эту бандеризацию сознания и вход радикальных, националистических, профашистских элементов в структуры власти.
А ведь в их руках не только власть, но и большое количество оружия, которым они могут воспользоваться и пользуются сейчас вовсю.
Запад вполне мог бы пресечь это правовыми, политическими методами, с помощью различного рода резолюций, санкций или политического консалтинга. Но Западу было выгодно разжигать это, формировать подобный политический климат на Украине. И теперь, когда это стало угрожать национальной безопасности России, не мифически или теоретически, а вполне конкретно, оказалась достаточно серьезная, но, по мнению нашего политического руководства, вполне адекватная реакция. Ситуация очень сложная, но вполне вероятно, что, если бы этого не произошло, произошло бы что-то гораздо более худшее.
– Вступит ли Запад в открытое военное противостояние с Россией? И может ли этот военный конфликт перерасти в Третью мировую войну?
– Теоретически, абстрактно все может быть, потому что мы сейчас живем в так называемой эпохе «нервных государств». Вот у какого-то государства или политической верхушки нервы расшалятся, и результаты могут быть самыми непредсказуемыми. Но по той политической конве, которую мы сейчас видим, по тем заявлениям, которые озвучивают западные политики, руководство ведущих стран, пока все-таки они намерены не развязывать так называемую Третью мировую войну и тем более не держать руку близко к кнопке ядерного оружия.
Об этом говорил и Байден, который сказал, что Третьей мировой не будет, и косвенно сказал Борис Джонсон. По крайней мере, большая часть позиций влиятельных политиков сводится к этому. С одной стороны, они разжигают общее международное негодование и протесты против России, полностью отказывая в понимании российской стороны. А с другой – они все-таки предпринимают попытки политического, невоенного решения этой проблемы, что в общем-то говорит о том, что политические элиты понимают, что можно в этом смысле так далеко заиграться, что участниками этих событий будут уже не две стороны, а гораздо больше. И им этого, конечно же, не хочется.
– Какие последствия будут иметь санкции для России и всего мира?
– Сейчас никто не сможет до конца просчитать эти последствия, и по этому поводу сейчас высказываются самые противоречивые экспертные мнения, аналитические оценки. Но понятно, что последствия будут самые тяжелые. И связано это с тем, что как бы ни конфликтовала Россия в политическом, идейном отношении с Западом, какие бы противоречия с западным миром ни существовали, она неотъемлемая часть мировой экономической системы, и, конечно же, эти связи настолько проникли в российскую экономику, что сейчас эти разрывы довольно болезненные. Особенно то, что связано с импортозависимыми сферами производства и отраслями. С одной стороны, санкции направлены на ведущих политических лиц, на ВПК, на значимую военную промышленность, а с другой – они направлены и на простое население для того, чтобы обычные люди почувствовали последствия этих санкций, хотят подтолкнуть их на какие-то определенные реакции.
Санкции длятся с 2014 года, и уже можно просчитать определенный сценарий поведения компаний, потому что здесь нужно разделять две вещи: с одной стороны, политика, а с другой – бизнес, который заинтересован в прибыли. В этом смысле такой экспортоориентированный западный бизнес в определенной мере находится в зависимости от политики. Мы должны задать вопрос, насколько долго это продлится и насколько это радикально. Хотя понятно, что такого объема и характера взаимоотношений еще долгое время не будет.
С другой стороны, стали резко возрастать цены на энергоносители: газ и нефть, на редкоземельные металлы, такого рода ресурсы, уникальным обладателем которых является Россия. Поэтому картина крайне неопределенная, но иногда бывают такие ситуации, когда приходится предпринимать болезненные меры для того, чтобы не случилось чего-то еще более худшего.
– На Ваш взгляд, есть ли вероятность нового обострения ситуации на Южном Кавказе в связи с военными действиями на Украине?
– Это достаточно понятный вопрос, который задаете не только Вы мне. Это экзистенциальный страх, опасение практические у всех постсоветских республик. Что бы ни происходило с Россией, все начинают на себя примерять эту рубашку опасности. Я бы не стала делать прямых аналогий и жестких связок между теми событиями и вообще жизнью на Южном Кавказе. Этот регион, конечно, в достаточной мере связан со всем миром, но достаточно самостоятельный со своими проблемами, потенциалом и опытом, негативным и позитивным, межгосударственного взаимодействия и, наоборот, конфликта. Поэтому очень многие вещи зависят от поведения и политики руководства этих стран. То есть если возобладает здравый смысл, если люди будут заинтересованы в приумножении позитивных тенденций, которые там худо-бедно начинают понемножку проясняться и прорастать, то тогда все будет хорошо. Не будет прямой аналогии.
– Как Вы оцениваете перспективы переговоров между Арменией и Азербайджаном при посредничестве России? Насколько мы близки к окончанию эпохи конфронтации между Азербайджаном и Арменией?
– Я думаю, что в связи с теми событиями, которые мы сейчас с Вами обсуждаем, участие России может быть будет менее активным в переговорном процессе. Я, конечно, убеждена, что и Запад не оставит в покое этот регион и будет предлагать свои посреднические услуги. Но вместе с тем здесь есть мудрый, всем известный совет: главное – не навредить. Не всегда нужно торопиться или слишком медлить. Нужные вещи приходят в тот момент, когда они должны прийти. Но, мне кажется, если переговорный процесс уже начался, то сейчас нужно приложить все усилия, чтобы ростки прорастали, и он наполнялся важным смыслом. И в конце концов дошел до своего логического завершения.