Научный сотрудник Института экономики РАН Александр Караваев прокомментировал pressunity.org причины досрочного вывода РМК из Нагорного Карабаха, итоги визита президента Ильхама Алиева в Москву, а также дал свою оценку относительно текущей ситуации в регионе и вокруг Армении.
— Почему Москва досрочно вывела РМК из Карабаха? Что это означает для региона и армяно-азербайджанского мирного процесса?
— Для меня причина столь ускоренного выхода не совсем ясна. Предварительной информационной кампании никакой не проводилось, дипломатические работники – ни азербайджанские, ни российские – об этом не знали. Озвучиваются некоторые причины, связанные с войной на Украине. Но масштаб этой миссии он не столь значителен. Численность одной бригады с 60-80 БТР — это не столь существенная величина для того, чтобы предполагать, что им срочно понадобился этот выход. Тем более что нет недостатка на фронтах. Я это интерпретирую только по каким-то вопросам, связанным исключительно с проблематикой Южного Кавказа. Это все-таки сигнал в адрес Армении, что Россия выходит из системы балансов, которые косвенным образом ограничивали азербайджанские действия в сфере безопасности. После того как из Карабаха эвакуировали всех жителей на территорию Армении, сохранение миротворческого контингента могло только каким-то образом ограничивать действия Азербайджана. Если это суммировать в одном предложении, то получается, что вывод РМК дает больше возможностей для Азербайджана, включая последующее сворачивание постов российских сил на участке между городами Горис и Чакатен в Сюникской области Армении, и ставит больше вопросов для Армении.
Для армянской стороны возникает больше рисков, потому как РМК потенциально как-то балансировал связки безопасности в пользу Армении. Они несколько связывали руки Азербайджану. Теперь же Москва и Баку уже играют одну партию. В этой партии либо Армения играет по этим правилам, либо возникают вопросы, которые ставятся перед Арменией и каким-то образом заставляя ее сделать выбор. Поэтому получается сложная картина для Армении и достаточно определённая с точки зрения Баку. Открываются возможности для маневра. РМК был определенным арбитром, к которому могли обратиться мирные жители. И если резюмировать деятельность РМК, видно, что они выполнили достаточно большой объем работы и остаются какие-то возможности в плане разминирования. Этот сюжет по разминированию еще до конца не закрыт.
— Как Вы считаете, уход РМК из Карабаха тождественен выходу России из кавказской геополитической игры и полной переориентации на украинский фронт?
— Конечно же, нет. Как величина геополитическая и макроэкономическая Россия никуда деться оттуда не может. Регион Южного Кавказа находится внутри множества взаимосвязей и взаимообусловленных действий в сфере экономики, политики, транспорта, торгово-экономической и т.д. Это величина никуда не может исчезнуть. Она может только менять валентность, то есть перераспределять свои усилия между разными сферами. Было больше безопасности – перешло больше в экономику. И вот эта смена валентности четко проявляется в увеличении товарооборота с Азербайджаном и с Арменией. Торговый оборот Армении и России за 2023 год вырос на 43%, достигнув 7 млрд 306 млн долларов. А непосредственно товарооборот с Азербайджаном составил 4 млрд 358 млн долларов, с ростом в 17.5%. Это непосредственный показатель того, что Россия никуда оттуда не уходит. Ну и, конечно же, там не свернута 102-ая база. Хотя некоторые могут сказать, что она в подвешенном состоянии. Но тем не менее эта величина пока не подвергнута какой-то инфляции.
Что касается переориентации на украинский фронт, то у России достаточно разветвленная система реализации решений и действий. Поэтому никаких пересечений в том плане, что Россия настолько сильно сосредоточена на украинском направлении, что не может заниматься никакими другими вопросами, нет и быть не может.
— Как Вы считаете, досрочный вывод российских миротворцев из Карабаха и возвращение Азербайджану четырех сел в ходе демаркации и делимитации границы с Арменией дают шанс реанимировать трехсторонний формат переговоров лидеров России, Азербайджана и Армении, переставший работать в условиях сближения Еревана с Западом?
— Вопросы с демаркацией и делимитацией были прописаны в заявлении от 9 ноября 2020 года. Другое дело, что изменился темп, произошло ускорение событий с начала 2022 года. Произошли очень большие деформации в плане взаимодействия с Арменией. 2021 год прошел в логике планов действий, которые прописаны в заявлении, то есть трехсторонняя комиссия вице-премьеров, демаркация/делимитация и открытие транспортных коммуникаций. Если экстраполировать 2021 год на нынешний момент времени, то очень многое изменилось, и какие-то движения просто застопорились, прежде всего связанные с Зангезурским коридором. А вот вопросы демаркации/делимитации все-таки удалось сдвинуть с места, в том числе благодаря тому, что были реализованы те преимущества и те возможности, которые имеет Баку в давлении на Армению и в реализации принципов не только при посредничестве Москвы, но и по другим возможным переговорным столицам. Это прежде всего европейские площадки и Вашингтон. Вопрос определения границы и ее разметки наиболее насущный. И это тот висящий плод, который все бы хотели бы записать на свой счет. Все стороны, которые раньше выступали в качестве посредников, они хотели бы записать то максимальное движение, которые было достигнуто между Баку и Ереваном, на свой счет. Это то, что будет являться первыми практическими шагами в движении к мирному договору. Это первые действия, которые будут осуществлены при любом раскладе, в любом процессе, кто бы ни стоял посредником.
— Премьер-министр Никол Пашинян заявил, что происходящее в армяно-российских отношениях – это переход от «исторических армяно-российских отношений к реальным». Наступит ли реализм в этих отношениях и каким он будет на ваш взгляд?
— Пашинян – журналист, и он способен красиво формулировать. Но на самом деле это немножко отличается от того понимания, которое демонстрировала Москва в отношении Армении. Эти отношения имеют, безусловно, исторический багаж, но эти отношения всегда отвечали реалиям. Реалиям тех задач и интересов, которые формулировала для себя Москва и то, как эти интересы постепенно реализовывались шаг за шагом. Какая-то часть двусторонних российско-армянских отношений, как и любых других российских отношений с постсоветскими государствами, имеет набор рудиментов. Это некий набор трансформировавшихся факторов, которые имеют в свою очередь некую советскую предысторию. Но уже последние 30 лет — это некие ростки, которые могли быть реализованы, но оказались обесцененными в результате тех событий, которые происходили на Южном Кавказе и постсоветском регионе. К этому относится гуманитарный блок, но не весь. На самом деле то, как складывались отношения Армении и России весь период 30-летия, особенно первая половина независимости, — это, прежде всего, то, как хотела бы Армения себя видеть в отношениях с Россией. От этого шла волна. Были ереванские предложения, которые находили встречный ответ в Москве, а не то, что Москва кому-то что-то навязывала. Армения всегда была неким сверхоцененным объектом для российской внешней политики, который не стоил тех вложений, которые были осуществлены. Бога Это прежде всего проявляется в экономических вещах. То, что Россия стала доминантным субъектом в армянской инфраструктуре, в газовой, в железнодорожной, — это объективный ход вещей, который диктовался не Россией, а предлагался Арменией. Есть определенный набор сложных технологических вещей, связанных с обслуживанием электроэнергетической инфраструктуры и атомной станции. Но, опять же, для первого этапа независимости Армении это было важно. Россия пришлась в качестве оператора в различного рода инфраструктурные вещи – наиболее серьезные всегда связаны с обеспечением жизнедеятельности всего государственного организма. В то же время постепенно проходил процесс реформирования, появлялись новые схемы для того, чтобы для потребителей были доступны новые услуги. Это касается и газовых сетей, и электрических, и вопросов, связанных с тем же транспортом.
Когда Армения встала на ноги в плане хозяйственно-экономической деятельности, то Россия была готова откликнуться на новые варианты регулирования, и появилось множество различных предприятий, осуществляющих предоставление услуг магистральных сетей, которыми владела Россия до потребителей. Сегмент этих услуг — это то, на чем армянская экономика зарабатывала деньги, и армянские элиты, которые управляли этими компаниями, управляют ими до сих пор. Со стороны России никогда не было какого-то диктата или хитрости в плане того, чтобы Армению как-то использовать в качестве колонии, для того, чтобы там присутствовать, влиять и выкачивать оттуда средства. Наоборот, Россия всегда была донором для Армении. Это и на уровне домохозяйств видно по тому, какая доля переводов была, и она присутствует до сих пор со стороны диаспоры и тех субъектов совместной экономики, которые работают на территории России и связаны экономическими интересами с Арменией. Этот общий баланс, он был всегда в пользу армянской экономики. Поэтому это они должны прежде всего переходить к реалиям. Так сложилась история и судьба, что Пашинян оказался тем человеком, который не является автором политических изменений в Армении. Но он является невольным исполнителем и реализатором тех действий, которые предыдущее руководство поставило для страны в результате упорства по сохранению статус-кво в карабахском конфликте. Если бы 10 лет назад были сделаны какие-то шаги навстречу Азербайджану, что предлагалось еще в президенство Дмитрия Медведева, то совсем по-другому складывалась бы ситуация между Арменией и Азербайджаном. И высока вероятность, что не было бы войны.
— Следующая встреча глав МИД Армении и Азербайджана прошла в Алма-Ате. Как Вы считаете, в чем особенность казахстанской площадки армяно-азербайджанских переговоров? И почему Казахстан отказался быть посредником на этих переговорах?
— Что касательно отказа Казахстана быть посредником в переговорах, то это связано в первую очередь с тем, что Баку уже не нужны никакие посредники. Казахстан просто предоставляет место для встречи и не более. Армении нужен определенный гарант, которым раньше была Россия. Сейчас же им важно перераспределение корзины безопасности с большими акцентами в сторону Европы, учитывая, что они стали опасаться и Азербайджана, и они не до конца понимают, каким образом Россия будет действовать после окончания конфликта на Украине. К тому же есть давление общественного мнения, активистов, заточенных на евроинтеграцию. В совокупности всех этих задач они пытаются что-то сделать с перераспределением вопросов, связанных с гарантиями. При этом они не хотели бы отказываться и от российского присутствия в полной степени. Поэтому очевидно, что, несмотря на какие-то заявления и начала работы множества рабочих групп с разными институтами ЕС и с отдельными странами, они не хотели бы упускать и то, что они имели раньше с Россией. При этом понятно, что прежние отношения они восстановить не смогут. Встреча Пашиняна и Путина могла определить многое относительно того, как будут дальше происходить те или иные действия. Мне кажется, что Пашинян все-таки опасался этой встречи, потому что очень много тревожных моментов накопилось, которые требовали разговора на чистоту и прояснения многих моментов. Пашинян понимал, что он в слабой позиции и ему необходимо было набрать каких-то аргументов, чтобы объясниться и найти какие-то схемы, по которым можно было бы дальше работать в политическом плане.