Политолог Бениамин Матевосян прокомментировал pressunity.org текущую внутриполитическую обстановку в Армении, очередной виток противостояния между правительством и Армянской апостольской церковью, а также в целом затронул тему перемен в регионе Южного Кавказа.
— В Армении ситуация достаточно накалилась, конфликт между правительством и Армянской Апостольской церковью, рупором которой выступает архиепископ Баграт Галстанян, достиг своего пика. Куда Армению может завести конфликт между двумя важнейшими институтами? И какими ресурсами, в том числе человеческими, на данный момент располагает оппозиция?
— На мой взгляд, конфликт Армянской Апостольской церкви с правительством еще не достиг своего пика в том контексте, что мы объективно можем зафиксировать, что не вся Армянская Апостольская церковь принимает участие в тех политических процессах, которые разворачиваются на улицах армянской столицы и в различных регионах Армении. Справедливости ради следует сказать, что и власти еще не использовали весь свой потенциал, в том числе и неких карательных институций для того, чтобы подавить активность оппозиции. Иными словами, противостояние еще не вышло на свой пик, и интересные процессы нас еще ждут. Что касается человеческого ресурса, которым обладает оппозиция, то тут скорее правильно апеллировать не конкретными цифрами, а тем, кого в свои ряды может рекрутировать оппозиция. Прошлая неделя запомнилась тем, что фактически впервые с того момента, как Баграт Галстанян со своими сторонниками из Тавуша пришел в Ереван, в его выступлениях большой упор был сделан на социальной тематике. В движении идет некая внутренняя трансформация, и люди приходят к мнению о том, что для того, чтобы иметь максимально большое количество сторонников, необходимо затрагивать вопросы не только делимитации/демаркации, но и более широкий спектр задач.
— Можно ли сказать, что власти отныне рассматривают церковь как политического оппонента и будут дальше ужесточать свои инструментарии по воздействию на ААЦ?
— Власти Армении любой состоявшийся институт в стране воспринимают как угрозу для себя, а конфликт властей с церковью начался абсолютно не сегодня и не с выступления Баграта Галстаняна. Люди, погруженные во внутриполитические процессы в Армении, помнят, как в 2018 году, практически сразу после того, как в Армении произошла «Бархатная революция», в стране начался процесс, суть которого заключалась в том, что Католикоса всех армян Гарегина II-го пытались сменить. Даже в первопрестольном святом Эчмиадзине проходили акции протеста, и государство никоим образом не пыталось защитить армянского католикоса. Однако в тот период Церковь выстояла, сейчас же мы наблюдаем очередной виток столкновения властей с церковью. С 2018 года помимо Церкви в центре критики и противодействия со стороны власти находилась и армянская армия — институт, который во многом предавал легитимность армянскому государству. И в этом противостоянии власти победили, в том числе и при поддержке официальной Анкары, которая в феврале 2021 года весьма активно отреагировала на требования армянского Генштаба по отставке Пашиняна. Сейчас же очередь дошла до очередного витка столкновения с Армянской апостольской церковью. Суть конфликта, помимо ценностных вопросов, находится во власти. Действующее правительство во главе с Пашиняном видит в этом институте того актора, который в будущих и нынешних политических процессах может представлять угрозу личной власти Пашиняна.
— Какие выходы существуют из прогремевшего политического кризиса в стране?
— Я бы не был так категоричен и не говорил о том, что в Армении очень серьезный политический кризис, потому что масштабы акции протестов, которые разворачиваются сегодня, не сопоставимы с тем, которые были в 2018 году. Общественная поддержка движения Баграта Галстаняна действительно есть, но она еще не такая сильная, какой была поддержка у Никола Пашиняна в 2018 году. Мы скорее подходим к революционной обстановке в нашей стране. Но когда именно мы перейдем эту красную черту и сможем зафиксировать, что у нас политический кризис, который следует тем или иным образом решить, не совсем ясно.
Выходы могут быть разными, но если мы послушаем то, что декларируется с оппозиционной трибуны, то выход известен – Никол Пашинян должен уйти в отставку, а движение должно сформировать временный кабинет министров и Временное правительство сроком на год-полтора, основной задачей которого, в числе прочего, должно быть проведение внеочередных транспарантах выборов в Национальное собрание Армении.
— На 9 июня в Армении запланирован ключевой митинг оппозиции, а также анонсировано важное выступление Галстаняна. Организаторы митинга говорят, что эта речь должна стать судьбоносной, кардинально меняющей общественные расклады. Как Вы считаете, насколько обоснованы надежды на политический прорыв после 9 июня?
— Политический прорыв может быть обеспечен не каким-то отдельно взятым митингом или речью, а институционализацией этого процесса. Мы наблюдаем, что практически ежедневно в центре столицы вечером в 19.00 часов по местному времени возле Церкви Святой Анны архиепископ Баграт Галстанян подводит итоги ушедшего дня. Если такого рода политические мероприятия будут проходить по территории всей страны, если мы зафиксируем, что социальная проблематика не просто получила отражение в нескольких выступлениях Баграта, а стала неким программным документом, где очень четко будут отражены, какие первоочередные задачи будет решать правительство, то в таком случае мы можем говорить о том, что произошел некий прорыв в институционализации движения. Без решения этих вопросов будет сложно говорить о том, что в тот или иной период наступит какой-то прорыв.
— Как можно интерпретировать призыв Эрдогана к Армении видеть свое будущее только в соседях?
— Позиция Эрдогана не только соотносится с политикой, проводимой Николом Пашиняном, но и с политикой, которую призывают проводить Армению и наши западные партнеры, в частности США. Еще весной 2023 года сопредседатель действующей Минской группы ОБСЕ Луис Боно во время переговоров представителей МИД Армении и Азербайджана в Вашингтоне говорил о том, что в перспективе, после подписания так называемого «мирного договора» между двумя странами, они могут задуматься не только о том, чтобы развивать экономическую кооперацию, но и чтобы обеспечивать безопасность региона вместе. Иными словами, речь идет о такой регионализации политики Армении, где будет создана некая региональная структура, обеспечивающая безопасность. А с учетом того, что главным партнером США в регионе является Турция, которая является оператором НАТО на Южном Кавказе, мы понимаем, что призыв заключается в том, чтобы под патронажем Турции создать некую военно-политическую структуру, в рамках которой Армения будет подчинена политике и интересам США и Турции. Весь вопрос, однако, заключается в том, желает ли этого Турция? Или же в Турции и Азербайджане прекрасно понимают, что это прекрасный шанс для них полностью поглотить армянское государство? Американцы никаких гарантий безопасности для Армении не дают, как и европейцы. Они даже если и захотят дать какие-то гарантии, то не смогут обеспечить эту безопасность чисто из географических соображений. Армению толкают в пропасть, и мы очень активно в эту пропасть идем.
— Как бы Вы охарактеризовали общую остановку на Южном Кавказе? Можно ли говорить, что регион стоит на пороге колоссальных перемен? И каких перемен стоит ждать?
— Безусловно, Южный Кавказ меняется. Если проанализировать его с точки зрения того, что происходит вокруг Армении, то мы можем зафиксировать, что в период с 2018 года Азербайджан сумел лишить Армению не просто Нагорного Карабаха, но и разрушить единую систему безопасности Армении и Карабаха, сумел лишить Армению территорий. У Армении осталась одна специфическая особенность: мы долгое время были и продолжаем оставаться и восприниматься значительной частью наших соседей как стратегический союзник России в регионе. И Азербайджан всеми действиями делает все для того, чтобы забрать у Армении и этот статус стратегического партнера РФ и стать главным оператором интересов России в регионе. Другой вопрос, что сложно представить, как Россия будет перекупать Азербайджан у Турции. Но в любом случае, это уже проблема и вопросы самой России. Но то, что регион меняется и во многом изменениям в регионе способствует слабость позиции Армении — это факт.