Инициатива Валери Буайе
Валери Буайе, французский сенатор (представляет департамент Буш-дю-Рон) заявила о необходимости признания независимости Нагорно-Карабахской республики. В твиттере она следующим образом обозначила свою цель: «Противостоять продвижению Азербайджана в Нагорном Карабахе означает также противостоять распространению турецкого ислама по Европе». Более того, Буайе предложила в течение недели внести соответствующий документ в верхнюю палату национального парламента Франции. По справедливому замечанию востоковеда Станислава Тарасова, этот «факт во всех отношениях примечательный. Впервые за последние тридцать лет резолюция с признанием независимости Нагорного Карабаха будет обсуждаться в парламенте великой державы, постоянного члена Совета Безопасности ООН, что политически укрепляет эту идею». Но означает ли такая инициатива действительные подвижки в плане международной легитимации непризнанной НКР? И можем ли мы говорить о некоей новой роли Франции в процессе урегулирования застарелого этнополитического конфликта в Кавказском регионе?
Валери Буайе в контексте «армянского вопроса» в своей стране — известная фигура. На протяжении многих лет она последовательно выступает с инициативами о принятии законодательства, предусматривающего наказание за отрицание геноцида армян в Османской империи в начала ХХ века. В декабре 2011 года проект по данному вопросу был принят нижней палатой парламента Франции — Национальным собранием, а 23 января 2012 года за него проголосовал Сенат. Эта инициатива была предложена именно Буайе. Однако более 70 сенаторов и 50 депутатов Национального собрания обратились в Конституционный совет страны с ходатайством об отмене закона. И в конце февраля 2012 года высшая судебная инстанция Франции признала его противоречащим Основному закону. Тем не менее, и после этого Буайе продолжила выступать с требованиями законодательно запретить отрицание трактовки трагедии начала прошлого столетия в Османской империи, как геноцида.
В 2011 году она посещала Нагорный Карабах без санкции Баку, за что была внесена в азербайджанский «стоп-лист». Многие годы Буайе последовательно выступает за укрепление отношений с Арменией и выстраивание особых отношений с непризнанной Нагорно-Карабахской республикой (она является членом французского общества дружбы с этим образованием). В мае 2020 года на сайте «Atlantico» вышла ее статья «COVID-19 раскрывает на Кавказе силу демократии и слабость диктатуры», в которой она противопоставляла авторитарные порядки Баку нагорно-карабахским политическим традициям.
«Армянский вопрос» и взаимоотношения с Азербайджаном
Впрочем, и помимо Буайе Франция известна своим «армянофильством». На территории этой страны проживает многочисленная диаспора, численность которой оценивается в 350-500 тысяч человек. После России и США — это третья армянская диаспора в мире, и самая многочисленная на территории Евросоюза. Наиболее крупные общины зарегистрированы в Париже, Лионе и Марселе (в последнем из этих трех городов Буайе была вице-мэром). Среди выдающихся граждан Франции, имеющих армянские корни, такие персонажи, как режиссер Анри Верней, шансонье Шарль Азнавур, футболисты Юрий Джоркаефф и Ален Богоссян, политик Патрик Деведжян. И сюжеты армянской истории (включая память о трагедии начала ХХ века), широко представлены во французском кинематографе, литературе и искусстве. Взять хотя бы фильм Вернея «Майрик» («Матушка»). Лоббистские структуры также традиционно активны (например, Комитет по армянскому вопросу, Центр по исследованию армянской диаспоры), хотя и по некоторым оценкам экспертов и публицистов, излишне фокусируются на исторических и историко-правовых темах, а не на актуальной повестке продвижения интересов Армении. Французский парламент признал трагедию ХХ века в Османской империи геноцидом армян в 2000 году, а президент (на тот момент Жак Ширак) подписал соответствующий закон в 2001 году.
В то же самое время нельзя говорить о том, что Париж за все время после распада СССР не пытался выстроить прагматические отношения с Баку. Тем более, сама азербайджанская сторона была (и остается) в этом заинтересована. В данном контексте стоит иметь в виду, что после того, как Гейдара Алиева (немало сделавшего для выстраивания диалога с французским президентом Жаком Шираком) сменил его сын Ильхам, то свой первый зарубежный визит в качестве президента в январе 2004 года он нанес в Париж. В Баку прекрасно осознают значение Франции, как одного из сопредседателей Минской группы ОБСЕ. И, возможно, достаточно проблемного для Азербайджана с учетом определенных традиций взаимоотношений между французскими властями и влиятельной армянской диаспорой. Совершенно не случайно в январе 2020 года помощник Ильхама Алиева по внешнеполитическим вопросам Хикмет Гаджиев посетил Париж с рабочим визитом. Карабахская тема была одним из приоритетов в ходе переговоров как с политиками, так и представителями ведущих «мозговых центров» Франции. На французском треке Баку многие годы стремился доказать, что, как партнер, азербайджанская сторона представляет больший интерес в контексте настоящего и будущего, чем прошлого.
Военная эскалация в Карабахе и французская дипломатическая активизация
Разворачивание военных действий в Нагорном Карабахе значительно оживило интерес официального Парижа к перспективам урегулирования конфликта между Арменией и Азербайджаном. Однако стоит обратить внимание на некоторую категоричность и жесткость суждений президента Эмманюэля Макрона и представителей французской дипломатии на фоне официальных российских и американских оценок (звучавших более сдержанно). Так, через три дня после начала военной эскалации, на совместной пресс-конференции с премьер-министром Латвии Кришьянисом Кариньшем лидер Франции заявил: «Я обратил внимание на политические заявления Турции, которые мне кажутся необдуманными и опасными». Он также подчеркнул, что воинственные заявления Анкары побуждают Баку к более жестким действиям в Карабахе. В свою очередь французский министр иностранных дел Жан-Ив Ле Дриан констатировал, что «иностранное вмешательство, в частности Турции, в конфликт в Нагорном Карабахе недопустимо и лишь подпитывает эскалацию». При этом он особо оговорился по поводу беспристрастности позиций официального Парижа.
Французские оценки нового витка армяно-азербайджанской конфронтации, конечно же, не ушли из поля зрения Баку. Упомянутый нами выше Хикмет Гаджиев заявил, что в Париже не «понимают сути конфликта» и склонны к поддержке Армении. Он также сообщал в своем твиттере о французских гражданах армянского происхождения, принимающих участие в военных действиях против Азербайджана.
Между тем, французскую дипломатическую активизацию не объяснить только лишь фактором армянской диаспоры или интересом к историческому прошлому. Париж выступает оппонентом Анкары на средиземноморском направлении. Это касается как всего комплекса греко-турецких и турецко-кипрских отношений, так и Ливии. Комментируя итоги саммита «средиземноморской семерки» в сентябре 2020 года, Макрон констатировал следующее: «Мы должны быть жесткими с турецким правительством, а не с турецким народом, который заслуживает большего, чем правительство Эрдогана». Выводы, мягко говоря, далекие от стандартов дипломатической политкорректности. Конечно, есть текст и контекст. Для турецкой стороны такие эскапады французского президента легко вписать в более широкие полотна, вспомнив предыдущие заявления представителей официального Парижа относительно невозможности вступления Турции в Евросоюз. Сегодня на карабахском направлении Франция видит очередное проявление турецкого наступления в Евразии. И это не соответствует ее представлениям о том, как должны развиваться процессы в данном регионе.
Карабах как ключ к Европе
Но и противоречия с Турцией – это еще не все. Президент Макрон пытается заявить о себе, как о подлинном лидере «объединенной Европы», которая на фоне пандемии коронавируса выглядит далекой от идеалов подлинного единства целей и ценностей. И активность на ниве мирного процесса в Карабахе для французского президента — прекрасная возможность напомнить и о себе, и о дипломатическом потенциале Парижа. Такие шаги тем более важны, поскольку ощутимых достижений по урегулированию в Донбассе нет (а Франция остается одним из столпов «нормандской четверки»), а на косовском треке за нынешний год США явно опередили ЕС. При этом, по словам известного германского политолога Сабины Фишер, «роль Европейского Союза в урегулировании карабахского конфликта очень мала». И здесь французский президент пробует утвердить свою роль не только как национальный, но и общеевропейский лидер. Заметим, что у предшественников Макрона на Кавказе уже был определенный опыт относительно успешной модерации, если вспомнить про посредничество президента Николя Саркози между Тбилиси и Москвой. Для Макрона самое время обратиться к этому опыту, естественно, не делая рекламы бывшему главе государства и, естественно, не копируя его полностью. И понимая, что в Париже далеко не все считают действия экс-президента в августе 2008 года успешными. Напротив, для многих дипломатическое посредничество Саркози виделось как неоправданная уступка Москве. Как пишет известный французский политолог, профессор Сильвия Серрано, тогдашний французский лидер «принял большинство российских условий, само соглашение о прекращении огня было по многим пунктам двусмысленным, включая территориальную целостность Грузии. Отсюда и открытие возможности для признания Россией независимости Абхазии и Южной Осетии».
Как бы то ни было, а в качестве сопредседателя Минской группы ОБСЕ по карабахскому урегулированию беспокойство Парижа более чем оправдано. И тут мы могли бы отметить большую гибкость президента Франции по сравнению с той же Ангелой Меркель. На фоне паузы, возникшей в отношениях между ЕС и Кремлем, Макрон сам инициировал разговор с Владимиром Путиным именно по Карабаху.
Все это, конечно, не означает ни успеха в признании независимости НКР, ни прорывов в деле мирного урегулирования. К слову сказать, одностороннее изменение статуса Нагорного Карабаха без референдума, прописанного в «базовых принципах» (которые поддержал официальный Париж) означало бы как минимум постановку под сомнение нынешнего статуса Франции, как одного из сопредседателей Минской группы. И если уж Ереван до последнего тянет с признанием независимости Нагорного Карабаха, то действия Парижа будут выглядеть как достаточно амбивалентный шаг. Понятный скорее в логике французско-турецких противоречий, чем в контексте урегулирования кавказского этнополитического конфликта.
Однако при всех имеющихся трудностях очевидно, что французская дипломатия пытается использовать разрешение острого военного конфликта в Карабахе для укрепления своих позиций внутри ЕС и на международной арене в целом.
Франция: внутриполитическое измерение карабахского конфликта
На первый взгляд, трудно найти какую-то общность между такими сюжетами, как конфликт в Кавказском регионе и партийно-политические процессы внутри Франции. Однако недавняя трагедия (жестокое убийство учителя истории Самюэля Пати 18-летним террористом-одиночкой по религиозным причинам) всколыхнула все французское общество. Снова оживилась дискуссия об иммиграции, противодействии терроризму, соотношении свободы и безопасности граждан. Конечно же, тема исламского экстремизма попала в фокус внимания СМИ и стала предметом дискуссий среди политиков и активистов гражданского общества. Понятное дело, во Франции эту тему будет эксплуатировать основной оппонент Макрона Марин Ле Пен. Тем более, что и выборы главы государства уже не за горами, они состоятся в 2022 году.
И здесь стоит иметь в виду, что эскалация конфликта в Нагорном Карабахе происходит на фоне публикаций, многочисленных заявлений политиков о перемещении джихадистов из Сирии на Кавказ, а также содействии Турции такому «трансферу». Значит тема противодействия экстремистскому наступлению снова будет среди основных сюжетов французской повестки. И, как следствие, фактор Турции, ее неоднозначная деятельность на Ближнем Востоке не обойдут стороной и французскую политическую арену. Такую связку, как официальная Анкара и ее «прокси» будут обсуждать и Макрон, и его оппоненты. И здесь «карабахское лыко» также окажется в строку, с какими бы результатами ни окончился нынешний военный конфликт.