Как можно оценить первую встречу после войны лидеров Армении и Азербайджана в Москве? Что даст Армении разблокирование коммуникаций в регионе? Почему Пашиняну не удалось решить вопрос возврата армянских военнопленных? Как другие сопредседатели Минской группы ОБСЕ: США и Франция, относятся к идущим сейчас процессам?
На эти и другие вопросы Пресс-клуба «Содружество» ответил кандидат политических наук, старший преподаватель кафедры политологии Российско-Армянского университета (РАУ), политолог Норайр Дунамалян.
Как вы оцениваете итоги первой встречи после войны Алиева, Путина и Пашиняна?
Нельзя сказать, что встреча в Москве дала нам более ясную картину послевоенных реалий в южнокавказском регионе, так как в подписанном заявлении говорится о дальнейших намерениях сторон о разблокировании дорог, но не более. Одновременно с этим «Заявление» от 9 ноября получает промежуточное закрепление, а встреча лидеров трех стран демонстрирует приверженность трехстороннему формату переговоров (держа в уме Турцию), которому суждено стать постоянным и, скорее всего, без широкого вовлечения сопредседателей Минской группы.
Ситуация крайне хрупкая, так как сторонам необходимо удержать баланс, чтобы не скатится к новой войне. При этом мир сохраняется на основе заявлений объемом в четыре страницы, подкрепленных подписями лидеров стран, но не ратифицированных каким-либо образом. Иными словами, происходит процесс поиска предельных возможностей мира в нагорнокарабахском регионе. При этом для Азербайджана приоритетом является разблокировка путей и сохранение рычагов давления на Армению, а для Армении – возврат военнопленных, вопрос статуса Арцаха и стабилизация внутриполитической ситуации. Таким образом, видение ситуации различно, и для сближения позиций необходим долгий процесс, поэтому на первый план ставится вопрос об открытии путей сообщения, что кажется выгодным для всех, если не углубляться в детали.
Если обратить внимание на подписанное заявление, то оно касалось лишь разблокирования коммуникаций. Что это даст Армении?
Подписанное заявление (как и весь этот процесс) вызывает большое количество вопросов, связанных с работой комиссии, с прозрачностью принятых решений и дальнейшей эксплуатации дорог, которых по сути нет. Очень важно понять, кто будет ремонтировать старую инфраструктуру, строить дороги, участвовать в бизнес-проектах и как все это будет законодательно закреплено. То есть остается широкий круг неопределенных вопросов, на которые правительство Армении не отвечает или не в состоянии ответить.
По сути основным результатом открытия коммуникаций должно стать включение Армении в общеевразийскую транспортную систему, что, опять же, выглядит очень многообещающе, но снова возникают вопросы о принадлежности компаний, которые будут строить или восстанавливать эти дороги, о контроле над путями, о сроках и т.д..
Напомню, что с советского времени кроме железной дороги через Мегри осталась линия маршрута «Иджеван-Акстафа», которая после карабахского конфликта не эксплуатировалась. Этот путь менее затратный и более короткий для связи с Россией. Будет ли он задействован?
Иначе говоря, реализация лишь одного из проектов (через Мегри, к примеру) без комплексного развития транспорта в Армении и отсутствия коммуникаций через Абхазию приведет к однозначной игре с нулевым значением для армянской стороны в среднесрочной перспективе. Вместе с тем никто не отменял политического содержания всех этих вопросов и возможного срыва договоренностей в будущем.
Пашинян перед встречей говорил о приоритете вопроса возврата армянских военнопленных, но ему не удалось решить этот вопрос на встрече в Москве. Почему?
Алиев однозначно воспринимает тему военнопленных как дополнительный политический ресурс, пользуясь коллизиями международного права, задерживая обмен военнопленными и придавая им новый статус. Не зря до встречи в Москве глава МИД Азербайджана Джейхун Байрамов отправил письмо генсеку ООН, классифицировав некоторых армянских военнопленных как «диверсантов». Фактически удерживаемые в Азербайджане лица становятся заложниками с целью усиления политического давления.
Именно поэтому Пашинян, имея заведомо более слабую позицию на переговорах и недостаточное количество аргументов, не мог решить этот вопрос и наверняка понимал это. Исходя из этого, армянская сторона пытается решить этот вопрос через европейские структуры, и, возможно, активное включение США и Франции поможет в этом вопросе.
С другой стороны, участились межведомственные контакты между Арменией, Азербайджаном и Россией, и на встрече генпрокуроров вопрос военнопленных обсуждался, хотя решения по-видимому не нашлось.
Как другие сопредседатели Минской группы ОБСЕ: США и Франция, относятся к идущим сейчас процессам? Учитывается сейчас их мнение или можно считать, что формат Минской группы ОБСЕ – это уже прошлое, и Францию и США вытеснили из переговорного процесса?
Все зависит от того, каким образом и когда новая администрация президента США обратит внимание на процессы, происходящие на Южном Кавказе. В то же время лидер Франции демонстрирует заинтересованность в участии в процессе урегулирования конфликта, но сохраняет определенную дистанцию, ограничиваясь отдельными заявлениями.
Очевидно, что формат работы Минской группы ОБСЕ претерпит изменения, но ряд повисших в воздухе вопросов (статус Нагорного Карабаха, военнопленные, беженцы, развитие инфраструктуры) даст возможность перейти к своеобразному «разделению труда» между сопредседателями, совмещающее кооперацию и конфликт сторон.