Десять лет назад третий грузинский президент Михаил Саакашвили инициировал принятие конституционных поправок. Их смысл состоял в перераспределении полномочий в пользу премьер-министра и правительства, формируемого парламентским большинством. Надеясь на успех своей партии «Единое национальное движение» на выборах в парламент в 2011 году, Саакашвили таким образом предполагал продолжить руководить Грузией, но уже из другого кресла. Однако вместо электорального триумфа он упустил власть из рук и превратился из лидера государства в преследуемого политэмигранта, занятого обустройством Украины.
В сентябре 2020 года «Единое национальное движение», являющееся фундаментом оппозиционного альянса «Сила в единстве», выдвинуло Саакашвили на пост кандидата в премьер-министры. В случае, если оппозиционеры выиграют парламентские выборы, намеченные на последний день октября, они будут голосовать за кандидатуру экс-президента. Таким образом, через десять лет он постарается занять премьерский пост, но уже не с позиций теряющего полномочия главы государства, а отвергнутого своей же страной изгоя. Саакашвили уже раздает обещания в течение двух лет работы в качестве главы кабмина «вытащить страну из болота и пойти вперед большими шагами». Но между широковещательными жестами и реальностью бывает порой непреодолимая дистанция. Каковы шансы на то, что экс-президент вернется в грузинскую политику?
Саакашвили: грехи прошлого и новое позиционирование
После того, как Михаил Саакашвили под давлением грузинских властей и правоохранителей покинул свою родину, он не раз изъявлял публично желание вернуться. Экс-президент демонстративно обещал «покончить с коррупционным режимом Иванишвили», «вернуть свободу своему народу» и взяться за продолжение реформ. Но делал это он столь часто, что каждое его новое заявление воспринималось, как в известной истории про деревенского пастушка, звавшего своих односельчан «на помощь» в отражении волчьей атаки на вверенное ему стадо. В этой связи его заявление о возвращении на историческую родину от 27 августа особого информационного эффекта не произвело. Но после того, как через десять дней соратники Саакашвили по партии выдвинули его кандидатом в премьеры, ситуация изменилась. Лидер «националов» (кандидат на президентских выборах 2018 года) Григол Вашадзе заявил: «Чтобы правильно понять всю значимость этого решения, мы должны вспомнить, какое государство принял Михаил Саакашвили в 2003 году. Речь идет о Грузии, от которой ничего не оставалось». Очевидно, что в противовес нынешней правящей партии «Грузинская мечта», строящей свою пропаганду по лекалам в чем-то похожим на российскую кампанию 1996 года (не даром же Бидзина Иванишвили в бытность свою российским предпринимателем активно поддерживал генерала Александра Лебедя) и доказывающей, что возвращение экс-президента станет катастрофой для страны, оппозиционеры пытаются продвигать образ государственника. Построившего Грузию с нуля после коллапса времен Эдуарда Шеварднадзе. Хотя ради справедливости надо заметить, что именно «белый лис» в свое время заметил Саакашвили, активно продвигал его по карьерной лестнице. И в начале 1990-х годов Шеварднадзе избавил Грузию от диктатуры «никому неизвестного скульптора и всем известного вора» Тенгиза Китовани и Джабы Иоселиани, сумел разгромить мятежных сторонников Звиада Гамсахурдиа в Мегрелии и провести «антикриминальную операцию» в Панкиси. Но про это сегодня Вашадзе и его сподвижники говорить не станут. Они будут активно раскручивать образ «собирателя земель», упуская намеренно из вида, что при Шеварднадзе у Тбилиси был шанс на реинтеграцию, как минимум, Южной Осетии, тогда как Саакашвили потерял его на обозримую перспективу. Впрочем, «националы», как и их оппоненты, уже не первый год продвигают версию об эксклюзивной ответственности России за «оккупацию» и утрату территорий.
В то же самое время, несмотря на то, что «Единое национальное движение» является важной политической силой, для роста его электоральной базы у него есть и свои ограничители. Во-первых, ЕНД будет трудно представить время своего правления, как «золотой век», особенно в селе, а Грузия, несмотря на модернизацию и вестернизацию, в значительной степени остается страной аграрной. Между тем, после «революции роз» сельское хозяйство страны оказалось в запустении. К 2012 году падение там по сравнению с 2003 годом составило 30%. По данным Всемирного банка, до 64 % всех бедных людей Грузии на момент 2012 года жили именно на селе. И хотя 50 % грузинских граждан были вовлечены в сельскохозяйственный труд, эта отрасль приносила только 8 % ВВП. Понятное дело, время «мечтателей» не принесло грузинскому аграрному сектору решительных прорывов. Но в восторге от ЕНД эта часть электората вряд ли будет. Во-вторых, Саакашвили многие воспринимают как политика, склонного к необоснованным авантюрам, что особенно проявилось во время «пятидневной войны» 2008 года. И эти опасения (плюс недовольство авторитарными замашками третьего президента) разделяют многие горожане и жители столицы. Добавим к этому негативные воспоминания о разгонах массовых акций в 2007 и в 2011 годах. И эти настроения поддерживаются уже не селянами, а как раз образованными горожанами.Впрочем, для эксплуатации этих воспоминаний ограничения есть уже у правящей «Грузинской мечты». В 2019 году уже в период ее правления полицейские применили жесткие меры в отношении к участникам массовых протестов, что привело к долгоиграющему внутриполитическому кризису, который был завершен в марте нынешнего года при активном вовлечении посольства США и лично дипломатического представителя Вашингтона в Тбилиси Келли Дегнан.
Но самой слабой стороной Саакашвили, конечно, остаются заочные приговоры по обвинению в различных преступлениях. Еще в августе 2020 года министр юстиции Грузии Тея Цулукиани заявила, что Саакашвили задержат на границе, как только он попытается ее пересечь. И, скорее всего, власти не шутят. Экс-президент давно воспринимается ими как enfant terrible.
Резоны оппозиции
В чем же причина того, что, осознавая все уязвимости экс-президента «националы» снова апеллируют к нему как к «спасителю Отечества»? Думается, причин для такого поведения несколько. Во-первых, никого более узнаваемого, чем экс-президент на оппозиционном фланге просто нет. За месяц трудно «раскрутить» с нуля кого-то совершенно неизвестного. Среди имеющихся же кандидатов нет таких мастеров публичных выступлений и способности приковывать к себе всеобщее внимание даже путем откровенного эпатажа.
Добавим к этому еще один важный момент. Да, оппозиция в Грузии сегодня расколота. Впрочем, это не ново для нее. Наряду с «Силой в единстве» за депутатские мандаты будет бороться «Европейская Грузия» (она представлена бывшими «националами», ранее отколовшимися от главной оппозиционной партии), объединение «Лело» (отсылка к популярной в стране народной игре «лело бурти»). Правила выборов таковы, что практически отсутствует проходной барьер. Это позволяет даже мелким объединениям попасть в парламент без особых проблем. В то же самое время такая система повышает роль поствыборных коалиций. Но для «европейцев», как и для «Лело» коалиция с «Грузинской мечтой» в случае, если правящая партия возьмет относительное большинство, крайне проблематична. Особенно для «Европейской Грузии». При выборе между Иванишвили и Саакашвили она предпочтет второй вариант. Если же предположить коалицию «Мечты» с Нино Бурджанадзе или «Альянсом патриотов» Давида Тархана-Моурави, то не исключен вариант вмешательства Запада (в той или иной форме) или открытой поддержки американским посольством «националов» и «европейцев». Ибо в таком случае возрастут опасения по поводу гипотетической переориентации внешней политики страны. При всех имеющихся данных лидеры «Единого национального движения» справедливо полагают, что 31 октября все самое интересное не закончится, а только начнется. И в открывшейся поствыборной борьбе за кабмин (а может статься, и за новые выборы) у них появляется шанс.
Во-вторых, делается расчет на резкое повышение ставок. Возможное задержание и арест Саакашвили при пересечении госграницы вряд ли будет однозначно принят и поддержан на Западе. Если бы грузинские власти власти успели все это сделать в 2014 году, вскоре после ухода с президентского поста то, наверное, скрепя сердце, США и ЕС приняли бы такое решение. Как не слишком протестовали они против ареста ближайшего соратника Саакашвили, его «серого кардинала» Вано Мерабишвили, а также уголовного преследования экс-мэра Тбилиси Гиги Угулавы. Но сегодня, когда самого Иванишвили уже успели заподозрить в монополизации власти, такой вариант для официального Тбилиси проблематичен. И вопрос не в том, что американцы или их европейские партнеры последовательно отстаивают «политику ценностей». Немало примеров на Ближнем Востоке, Балканах, постсоветском пространстве, где Вашингтон и Брюссель готовы работать с авторитарными режимами, обеспечивающими стабильность в интересах коллективного Запада. Но США и ЕС справедливо сомневаются, что в Грузии такая прозападная диктатура возможна. И опасаются, что общественный раскол приведет эту кавказскую страну к дестабилизации, а затем в объятия Москвы и Пекина. Отсюда и хеджирование рисков. На это, скорее всего, «националы» и делают расчет. Украинские схемы попытаются обкатать и на Грузии, хотя это будет и посложнее. Конечно, оппозиция учитывает и усталость населения от постоянных обещаний власти и от Иванишвили в частности. Отсюда уверенность, что репрессии против Саакашвили могут вызывать протестный вал внутри страны. Необязательно среди твердокаменных «националов». И здесь многое зависит от воли действующей грузинской власти. Готова ли она позволить своему главному оппоненту сыграть против нее так, как когда-то сам Саакашвили во многом по схожим причинам не смог сдерживать Иванишвили.
Однако кто бы 31 октября ни оказался по итогам выборов бенефициаром, рассчитывать на скорую нормализацию отношений с Россией не приходится. Увы, ведущие политические силы страны инструменализировали российский фактор. Он разыгрывается властью и оппозицией, которые соревнуются друг с другом в деле «сдерживания Москвы» и уровне «патриотизма». До конца года к содержательному обсуждению нормализации отношений (пускай и ограниченного радиуса), скорее всего в Тбилиси дело не дойдет. Остается уповать на стратегические изъяны односторонней ориентации страны на Запад. Но формирование «усталости» от того, что в научной литературе определяют как «дилеммы безопасности», происходит не за один день и не за один месяц.